Жестокость казней свидетельствовала о жестокости нравов, не смягчившейся
со времен Уложения. Те же времена напоминало другое явление, против
которого с конца XVII века постоянно вооружалось правительство, и все
понапрасну: то была привычка к скорой езде, имевшая нередко очень
печальные последствия и обличавшая дикую, степную удаль и неуменье
сдерживать себя вниманием к безопасности и удобству других членов
общества, а это неуменье обличало и, к сожалению, обличает до сих пор
незрелость русского общества, непонимание самых первых приемов
общественных. В 1732 году правительство объявило, что, несмотря на
прежние указы, многие люди и извозчики ездят в санях резво и верховые их
люди перед ними необыкновенно скачут и на других наезжают, бьют плетьми
и лошадьми топчут; за такую езду указ грозил жестоким наказанием или
даже смертною казнью. Угроза не помогла, и в 1737 году новый указ с
жалобою, что прежний не исполняется, и с угрозою, что за скорою езду
лакеев будут бить нещадно кошками, а с господ брать денежный штраф. Но в
конце того же года какие-то люди парой в санях с дышлом наскакали на
фельдмаршала Миниха, ехавшего также в санях, и самого его чуть не
зашибли, а стоявшего на запятках адъютанта так ударили, что едва остался
жив; вследствие этого новый указ — скоро и с дышлами в санях не ездить.
И этот указ оказался недействительным: в ноябре 1738 года от скорой
езды задавили ребенка до смерти; новое запрещение, и теперь уже
придумали другое средство кроме угроз: на больших улицах велено
обывателям учредить денные караулы, которые должны были ловить и
приводить в полицию тех, кто помчится на бегунах или в санях с дышлами,
также извозчиков, которые поедут на санях, а не верхами. |
a >